В организации могут появиться новые системы лишь потому, что ни одну из двух базовых систем своевременно не доработали под новые потребности бизнеса. В этом контексте 50 млрд рублей — это мало, потому что инструментарий современных ECM-платформ позволяет закрыть практически все потребности заказчиков в управлении неструктурированным контентом. Возможности по хранению информации, разграничению прав доступа, определению правил движения, представления, вовлечению пользователей в работу с этим контентом, дополнительные правила обработки информации — всего этого достаточно, чтобы создать любое бизнес-приложение для любой прикладной цели. Разве что совсем уж специфические программы типа PLM или АСУТП, нельзя реализовать. Таким образом, возможности, которые несет ECM-платформа, бизнес «недоиспользует» и, как следствие, деньги не приходят на рынок ECM.
— Если копнуть чуть глубже, в чем причина такой ситуации? Какие категории систем используются сегодня российскими организациями для решения задач, которые могли быть решены на базе ECM?
— Во-первых, некоторые процессы по-прежнему не перенесены в электронную систему, не оцифрованы, просто потому что так привычней. Если проанализировать, какие типы документов обращаются на предприятии в электронном виде, что автоматизировано, а что пока нет, бумаги в обороте наших заказчиков остается по-прежнему много. Ситуация в некотором роде парадоксальная: организаций, где СЭД не был бы внедрен вовсе, почти не осталось, а предметные области внутри организации, где СЭД не задействована (хотя ее можно задействовать), имеются. Во-вторых, в организациях используются самописные информационные системы. Мы воспринимаем это как подводную часть айсберга рынка, потому что такие заказчики не выходят на рынок, пока эти системы не перестанут их устраивать полностью. И третья категория заказчиков — те, кто использует специализированные порталы, считая, что это проще и дешевле, чем надстраивать решения для управления электронными документами. Хотя потом все равно делается интеграция портала с ЕСМ, поскольку именно там хранятся документы, история их обработки.
— Что можно сказать о динамике рынка в этом году? Ваш прогноз на будущий год?
— Судя по динамике проектов на рынке, информации о конкурсах, тому, что происходит с нашим бизнесом и бизнесом наших коллег-конкурентов, рынок продолжает расти. Тенденций, свидетельствующих о том, что рынок может остановиться, а темпы роста снизиться, не наблюдается.
— Какие факторы определили динамику в 2018 году?
— На мой взгляд, динамику рынка СЭД определили несколько базовых драйверов. Очень серьезную роль в формировании и росте рынка играют государственные структуры. К чести государства, федеральные органы власти часто оказываются даже более прогрессивными в работе с электронными документами, чем коммерческие организации. Многие наши государственные заказчики уже сегодня обмениваются с нами документами (в рамках исполнения нами контрактов) исключительно в электронном виде на всем цикле движения документов. Далеко не все наши коммерческие заказчики способны на это. Поэтому государство является сегодня, пожалуй, главным драйвером роста использования организациями СЭД, оно дает импульс к поиску и оцифровке новых процессов, заведению в систему новых типов документов.
— Насколько существенным драйвером роста является импортозамещение?
— Импортозамещение часто называют главным драйвером роста рынка, но у меня на этот счет смешанные чувства. Рынок делят между собой российские и западные системы, и, если доля одних растет, доля других падает. Поэтому импортозамещение не может быть драйвером существенного роста рынка в целом. Конечно, в первый год внедрения затраты на проект могут быть больше, чем экономия от расходов на сопровождение западной системы, но на длинной дистанции должно быть снижение затрат. А если импортозамещение, наоборот, приводит к существенному и длительному росту рынка — фактически к росту затрат заказчиков, то в нем нет смысла.
— То есть импортозамещение, по идее, не влияет на рост рынка СЭД?
— Отчасти все-таки уже влияет и будет влиять в краткосрочной перспективе. Дело в том, что есть две модели импортозамещения — явная замена западной СЭД на российскую систему и замена «под капотом», когда внутри российской системы меняются компоненты от западных проприетарных вендоров, например, СУБД Oracle.